В том, «какой сложной, загадочной психической организацией был одарён Лермонтов», юношей вставший в один ряд с первыми литераторами России, пытаются разобраться многие исследователи творчества поэта, работы которых представлены в электронной коллекции Президентской библиотеки «М. Ю. Лермонтов (1814–1841)» . В их числе труд историка литературы, лермонтоведа Н. Котляревского «М. Ю. Лермонтов» (1909), книга А. Георгиевского «Лермонтов о цели и смысле жизни» (1914), «Жизнь Лермонтова» (1939) И. Андроникова и другие раритеты. В собрание также вошли тома и периодические издания, содержащие тексты произведений Лермонтова, биографические очерки и мемуаристика, а также открытки и фотографии, на которых запечатлены памятники поэту и места, связанные с его именем. Особый интерес представляют репродукции картин и рисунков М. Ю. Лермонтова – одарённого художника-самоучки.

«О Лермонтове говорили, как о баловне из аристократической семьи, как о каком-нибудь бездельнике, погибающем от скуки и пресыщения. Никто не хотел видеть, сколько боролся этот человек, сколько он выстрадал, прежде чем решился высказать свои мысли», – цитирует А. Герцена М. Яновская в книге    «М. Ю. Лермонтов»: сборник материалов для школ и внешкольных учреждений» (1941).  

Это достаточно распространённое суждение не выдерживает критики: слабый, болезненный ребёнок, мучительно привязанный к своей матери, потерял её в трёхлетнем возрасте. Способность Марии Михайловны Арсеньевой-Лермонтовой глубоко и сильно чувствовать передалась ее сыну: он слышал, а не просто по-детски слушал музыку. В  альбоме «М. Ю. Лермонтов» родственница поэта рассказывает: «Марья Михайловна была одарена душою музыкальною. Посадив ребёнка своего к себе на колени, она заигрывалась на фортепиано, а он, прильнув к ней головой, сидел неподвижно, звуки как бы потрясали его младенческую душу, и слёзы катились по его личику. Мать передала ему необычайную нервность свою».

Талантливый юноша с обнажёнными нервами, остро реагирующий на всё происходящее вокруг, стал известным после того, как написанное им в день гибели Пушкина стихотворение «На смерть поэта» облетело всю Россию.

«Несколько лет тому назад, разыскивая материалы для биографии Михаила Юрьевича Лермонтова, в архиве военного министерства я видел „Дело о непозволительных стихах, написанных корнетом лейб-гвардии гусарского полка Лермонтовым“, – пишет П. Висковатый в исследовании «Лермонтов на смерть А. С. Пушкина. По подлинным документам», опубликованном в первом томе «Вестника Европы» (1887). – Ещё тогда я снял копии с самых интересных бумаг». Автор так описывает атмосферу, царившую тогда в высшем свете: «Для отношений придворного круга к Пушкину очень характерен отзыв о нём камергера, Кн. Ц. Услышав выражение „великий Пушкин“, князь заметил: „Чем он велик?! Если вы говорите о камер-юнкере Пушкине, то я скажу вам, что он был препустой и заносчивый человек; мы его при дворе не любили“».

       «Лермонтова страшно поразила смерть Пушкина, – продолжает Висковатый. – Он благоговел перед его гением и не принимал симпатий высшего общества к Дантесу, к которому особенно благоволили великосветские дамы, – это раздражало юного поэта. Всё это так сильно повлияло на Михаила Юрьевича, что он захворал нервным расстройством. Ему приходило даже на мысль вызвать убийцу и мстить за гибель русской надёжи».

Своё горе и негодование Лермонтов выразил в стихотворении «На смерть поэта».В книге И. Андроникова «Жизнь Лермонтова» (1939) читаем: «Стихи Лермонтова на смерть поэта переписывались в десятках тысяч экземпляров, перечитывались и выучивались всеми». «Они точно и сильно выражали негодование, охватившее передовую, мыслящую Россию», – поясняет В. Мануйлов в издании «Михаил Юрьевич Лермонтов» (1945).

Правительство расценило стихотворение как призыв к мести, осознав его общественное значение, и корнет лейб-гусарского полка Лермонтов был сослан прапорщиком на Кавказ – в 30-х – начале 40-х гг. XIX в. туда отправляли войска для подавления восстания горцев. Бои в горах шли жестокие. На Кавказе о Лермонтове заговорили как о смелом человеке, словно играющем со смертью.

«Я уверен, что ты получил письма мои из действующего отряда в Чечне, – писал Лермонтов своему другу А. Лопухину в послании, увековеченном в альбоме "М. Ю. Лермонтов“. – У нас были каждый день дела, и одно довольно жаркое, которое продолжалось 6 часов сряду. Нас было всего 2000 пехоты, а их до 6 тысяч; и всё время дрались штыками… – вообрази себе, что в овраге, где была потеха, час после дела ещё пахло кровью».

Но ратные подвиги не привлекали поэта, в перерывах между схватками воспевавшего красоту Кавказа в стихах, прозе и поразительно точных набросках с натуры. «Я всё надеюсь, милая бабушка, что мне всё-таки выйдет прощенье, и я смогу выйти в отставку», – писал поэт Е. Арсеньевой в мае 1841 г. Лермонтов мечтал об основании собственного журнала и часто говорил о нём с журналистом А. Краевским.

Елизавета Алексеевна Арсеньева отправила послание с просьбой о помощи шефу жандармов генералу А. Бенкендорфу. Тот обратился 24 марта 1841 г. к военному министру графу А. Чернышеву с таким письмом: «Родная бабка корнета Лермонтова, огорченная невозможностью беспрерывно видеть его, осмеливается всеподданнейше повергнуть к стопам Его Императорского Величества просьбу свою о всемилостивейшем переводе внука ее в Лейб-Гвардии Гусарский полк, дабы она могла в глубокой старости (ей уже 80 лет) спокойно наслаждаться его обществом…». Этот документ находится в «Деле», которое досконально изучил П. Висковатый, автор исследования  «Лермонтов на смерть А. С. Пушкина. По подлинным документам».

Прошение Бенкендорфа было удовлетворено. Лермонтов вернулся в Петербург, где его наперебой стали приглашать в лучшие дома на обеды и журфиксы. Власть раздражало такое отношение к «неблагонадёжному» поэту, и было решено снова выслать его на Кавказ.

В книге Н. Котляревского  «М. Ю. Лермонтов» (1909), выдержавшей к 1915 г. пять переизданий, есть такие строки: «Из всех людей, стоящих в первых рядах общества, никто не бывает так безоружен перед этическими вопросами жизни, как поэт, этот признанный баловень природы. Ему более чем кому-либо приходится страдать от постоянного разлада идеала и действительности».

Повторная высылка героя войны на Кавказ под жёстким давлением официальных структур была вопиющей несправедливостью. По словам А. Герцена, поэт поехал на Кавказ «навстречу своему фатальному предвидению скорого финала». И он случился ранним утром у подножия горы Машук: однополчанин корнета Лермонтова Николай Мартынов, вызвавший поэта на дуэль по ничтожному поводу, произвёл роковой выстрел и… оставил его умирать на тропинке, сбегавшей по склону в город Пятигорск. Майор, стрелявший вторым, не промахнулся…