Sea News - Морские Вести

  • Увеличить размер шрифта
  • Размер шрифта по умолчанию
  • Уменьшить размер шрифта
Таинственная светящаяся сфера на дне океана шокировала ученых (фото. видео)

Таинственная светящаяся сфера на дне океана шокировала ученых (фото. видео)

  Ученые сделали невероятную находку в ходе экспедиции.  

Подробнее...
Ядерная смерть спит на дне Мирового океана

Ядерная смерть спит на дне Мирового океана

В течение XX века человек с тупым упрямством превращал Мировой океан в ядерный могильник. Если за земными захоронениями ядерных отходов постоянно наблюдают специалисты, чтобы исключить появление второго Чернобыля, то за морскими могильниками надзора нет никакого. Взорваться бомбы не могут. Но за десятки лет корпуса…

Подробнее...
Железная «леди»

Железная «леди»

В центральной части Индийского океана в 1999 году на глубине 3 километров, была обнаружена «Железная» улитка.

Подробнее...
Невероятное создание возрастом 500 миллионов лет

Невероятное создание возрастом 500 миллионов лет

  Щетинистое червеподобное создание с 30 конечностями обитало на морском дне во время раннего кембрийского периода. Его странная внешность и уникальные пищевые повадки не похожи ни на одно живое существо, когда-либо открытое учеными.    

Подробнее...
Frontpage Slideshow | Copyright © 2006-2011 JoomlaWorks Ltd.

Настоящий ресурс может содержать материалы 16+  

«Человек, без остатка сливший свою личность со своим убеждением» - Пётр Чаадаев в фонде Президентской библиотеки

E-mail Печать PDF
Рейтинг пользователей: / 0
ХудшийЛучший 

Чаадаев 1815

Электронные биографические ресурсы Президентской библиотеки  пополнились ещё одной фундаментальной коллекцией -  «П. Я. Чаадаев (1794 – 1856)».
Пётр Яковлевич Чаадаев - русский философ, мыслитель, публицист – продолжает жить в своих сочинениях и посвящённых им исследовательских трудах и мемуарах современников, в опубликованных письмах и других материалах, вошедших в коллекцию, приуроченную к его 220-летнему юбилею. В главном произведении автора – «Философических письмах» - содержалась столь беспощадная критика современной ему России, что власти официально объявили его умалишенным с предписанием никогда больше ничего не писать. Публикация в 1836 году первого «Философического письма» П. Я. Чаадаева в журнале «Телескоп» закончилась закрытием журнала и  ссылкой редактора.  Содержащееся в «письме» жёсткое обличение России с позиции превосходства католического Запада вызвало в обществе мощный резонанс и положило начало разделению русской мысли на западничество и славянофильство.
Как  рассказывает М. Гершензон в издании  «П. Я. Чаадаев: жизнь и мышление», родители Чаадаева умерли рано, и трёхлетний Чаадаев вместе со своим старшим братом был взят на воспитание старшей сестрой своей матери Анной Михайловной Щербатовой:  «Чаадаев рос балованным и своевольным ребёнком, а замечательная красота, бойкость, острый ум и необыкновенные способности, обнаружившиеся в нём очень рано, сделали его в родственном кругу общим баловнем». Сначала братьями занимались иностранные гувернёры, а затем  обучать их были приглашены лучшие профессора московского университета, куда впоследствии   поступил Чаадаев. Помимо будущего создателя «Горя от ума»  товарищами Петра здесь стали Н. И. Тургенев, И. Д. Якушкин, братья Перовские и другие талантливые сверстники.
Лет шестнадцати, сообщает  Н.  Пузанов в издании «Петр Яковлевич Чаадаев и его миросозерцание», «юноша был одним из самых блестящих молодых людей московского большого света и слыл одним из лучших танцоров. Он уже тогда отличался тем аристократизмом внешнего вида, светски-непринуждённой изящностью костюма, манер и поведения, которые не утратил до самой смерти. В сочетании с гордой  независимостью суждений личность Чаадаева приковывала  к себе взгляды». Этим он во многом  был обязан своей библиотеке, ставшей широко известной  в среде библиофилов. «Этот молодой аристократ был уже удивительно начитан и поражал резкой своеобразностью ума, - пишет упоминавшийся выше М. Гершензон. - Это был ум строгий и дисциплинированный как бы от природы, почти не русский ум: в нём не было и следа той распущенности и задушевной мечтательности, которая характеризует славянское мышление».
По окончании университетского курса оба брата были приняты  подпрапорщиками лейб-гвардии в Семёновсикй полк. Оба участвовали в сражении под Бородиным,   Тарутиным и Малым Ярославцем, под Кульмом и Лейпцигом. Биограф Чаадаева М. Жихарев в журнале «Вестник Европы. Г. 6 1871, т.4  писал: «Храбрый обстрелянный офицер, испытанный в трех исполинских походах, безукоризненно благородный, честный и любезный в частных отношениях, он не имел причины не пользоваться глубокими, безусловными уважением и привязанностью товарищей и начальства».
 
По всем статьям, успешная военная карьера была ему гарантирована.  Пётр Чаадаев перешёл в гусарский лейб-гвардии полк и в 1817 году был назначен адъютантом к командиру гвардейского корпуса, генерал-адъютанту Васильчикову. Полк Петра Чаадаева был дислоцирован  в Царском Селе и здесь, в доме Карамзина, он познакомился с лицеистом последнего курса Александром Пушкиным, о котором слышал так много лестных слов  от Грибоедова. Тема продолжительных бесед с поэтом отражается в трёх посланиях Пушкина к Чаадаеву, они характеризуют как автора, так и его адресата глубокими мыслителями и настоящими патриотами своего Отечества. 
Ближайшие четыре года, проведённые Чаадаевым в Петербурге  (вплоть до выхода в отставку в 1821 году) были самым счастливым временем жизни. Его близость к Васильчикову, обширные связи и личное знакомство с великими князьями сулили ему блистательную карьеру по службе; его знал и государь, прочивший его, как говорили, к себе в адъютанты. Но он предпочитает отставку, мотивация которой вырисовывается из письма к любимой тётушке (цитата взята из книги Гершензона): «Дело в том, что по возвращении императора меня должны были действительно назначить флигель-адъютантом к нему; так говорил, по крайней мере, Васильчиков. Я счёл более забавным пренебречь этой милостью, нежели добиваться ея. Мне было приятно выказать пренебрежение людям, пренебрегающим всеми. <…> Вы знаете, что я слишком честолюбив, чтобы гоняться за чьей-нибудь милостью и за пустым почётом, связанным с нею». 
 Самое интересное в Чаадаеве – биография его философских идей и политических воззрений, которые менялись на протяжении его жизни. При этом, как отмечают историографы, они ни в коей мере не зависели от конъюнктуры. 
Скажем, многие считали Чаадаева убеждённым декабристом, да и как, казалось бы, иначе? Влияние, оказанное на нашу молодёжь пребыванием в Германии и во Франции во время войны с Наполеоном, было огромным. «Известно, какою горечью наполнились сердца этих офицеров, когда по возвращении они новыми глазами взглянули вокруг себя и увидели порабощённый народ, погрязшее в материализме общество, невежество, грубость, произвол повсюду», - пишет Гершензон. Чаадаев вращался в кругу декабристов, многие из которых были его друзьями, в какой-то период был членом тайного общества.  Само собою разумеется, Пётр Яковлевич был и масоном: такова была тогдашняя мода, и большинство будущих декабристов следовали ей.
Но если для одних новые политические веяния  являлись предметом поверхностного увлечения, то Чаадаев с присущей ему глубиной проработал в тиши своей библиотеки вопрос возможности насильственного свержения власти. «Трудно судить о том, принял ли бы Чаадаев при нормальных условиях прямое участие в декабрьском мятеже. Он был по натуре человек кабинетный, лишенный активности; его ум, созерцательный по преимуществу, едва ли был способен отдаться во власть фанатическому убеждению, направленному на достижение практической цели. «Ветренной толпы бесстрастный наблюдатель», вечно самоуглублённый и разочарованный Онегин – таким видел его Пушкин.
Как стратег и мыслитель Чаадаев пошёл дальше «практиков» декабризма.  Он написал свои «Философические письма» - без всякой надежды пройти тенеты цензуры и быть напечатанным. В рукописном варианте Чаадаев рассылал свои размышления самым проверенным друзьям. И вдруг без всякого участия с его стороны в 15 номере «Телескопа» за сентябрь 1836 года было напечатано без имени автора первое «Философическое письмо» - единственное, где речь шла о России.
 Известно, какую бурю оно вызвало и в обществе, и в правительственных сферах. Дома у Чаадаева был произведён обыск, изъяты все бумаги для отправки в III отделение. Николай II о статье выразился так: «Прочитав статью, нахожу, что содержание оной – смесь дерзостной бессмыслицы, достойной умалишённого». Целый год за Чаадаевым велся медико-полицейский контроль, он был снят при условии «не сметь ничего писать».
«Современники окарнали мысль Чаадаева и грубо вульгаризировали ту часть ея, которая одна оказалась им по плечу, - пишет Гершензон. Понял, один из немногих,  Пушкин: «Он сразу уловил самую сердцевину учения Чаадаева – идею имманентного действия духа Божия в истории человечества – и возражает ему, становясь на его собственную точку зрения. Наша обособленность от Европы, вызванная религиозными причинами, не была, - говорит он, - несчастной исторической случайностью; у нас было особенное призвание, которое только под этим условием и могло осуществиться:  России было предназначено спасти христианскую цивилизацию от татарского разгрома, - вот почему она должна была по воле Провидения, исповедуя христианство, жить отдельно от христианского мира, ”чтобы наше мученичество ни на минуту не нарушило энергического развития католической Европы”».
Сороковые годы были разгаром славянофильства, и Чаадаев не мог не направить свои полемические стрелы в эту сторону. «Однако главной мишенью его нападок были не исторические ошибки и реакционные вожделения славянофилов: его ужасала больше всего та атмосфера национального самодовольства, в которую они погрузили общество. Он, любивший в России только её будущее, т. е. её возможный прогресс, не мог без боли смотреть на эту духовную сытость; в корне враждебную всякому прогрессивному движению и искажавшую народный характер», - читаем в раритетном издании  «П. Я. Чаадаев: жизнь и мышление».
Выбитый из колеи нападками многочисленных критиков и цензуры, Чаадаев едет в путешествие по Европе в надежде привести в порядок нервы и подлечиться.  Вскоре по прибытии за границу он написал брату радостное письмо, на которое получил следующий ответ: «Если ты из чужих краёв сюда приедешь такой же больной и горький, то тебя надо будет послать уже не в Англию, а в Сибирь».
Путешествуя, Чаадаев переписывался не только с коллегами по перу. Интереснейшее письмо к нему композитора М.Глинки представлено в исследовании «Новые материалы о П.Я.Чаадаеве» (1896). Раздел коллекции Президентской библиотеки «Воспоминания о П. Я. Чаадаеве» предлагает также «Мои воспоминания» барона А. Дельвига, мемуары Д. Слонимского, М. Ковалевского, Н. Полонского и др. Практически все тяготеющие к личности Чаадаева современники осознавали,  по мнению автора книги  «П. Я. Чаадаев: жизнь и мышление»,  что  «он не смешивался, не сливался с этим обществом. И каждый понимал, что это – не внешнее своеобразие, а естественная замкнутость чрезвычайно оригинального и личного мировоззрения, продуманного до конца и принятого бесповоротно. Чаадаев был не просто человеком с убеждениями, а человек, без остатка сливший свою личность со своим убеждением».
 

«Человек, без остатка сливший свою личность со своим убеждением» - Пётр Чаадаев фонде Президентской библиотеки

Электронные биографические ресурсы Президентской библиотеки  пополнились ещё одной фундаментальной коллекцией -  «П. Я. Чаадаев (1794 – 1856)». Пётр Яковлевич Чаадаев - русский философ, мыслитель, публицист – продолжает жить в своих сочинениях и посвящённых им исследовательских трудах и мемуарах современников, в опубликованных письмах и других материалах, вошедших в коллекцию, приуроченную к его 220-летнему юбилею. В главном произведении автора – «Философических письмах» - содержалась столь беспощадная критика современной ему России, что власти официально объявили его умалишенным с предписанием никогда больше ничего не писать. Публикация в 1836 году первого «Философического письма» П. Я. Чаадаева в журнале «Телескоп» закончилась закрытием журнала и  ссылкой редактора.  Содержащееся в «письме» жёсткое обличение России с позиции превосходства католического Запада вызвало в обществе мощный резонанс и положило начало разделению русской мысли на западничество и славянофильство.

Как  рассказывает М. Гершензон в издании  «П. Я. Чаадаев: жизнь и мышление», родители Чаадаева умерли рано, и трёхлетний Чаадаев вместе со своим старшим братом был взят на воспитание старшей сестрой своей матери Анной Михайловной Щербатовой:  «Чаадаев рос балованным и своевольным ребёнком, а замечательная красота, бойкость, острый ум и необыкновенные способности, обнаружившиеся в нём очень рано, сделали его в родственном кругу общим баловнем». Сначала братьями занимались иностранные гувернёры, а затем  обучать их были приглашены лучшие профессора московского университета, куда впоследствии   поступил Чаадаев. Помимо будущего создателя «Горя от ума»  товарищами Петра здесь стали Н. И. Тургенев, И. Д. Якушкин, братья Перовские и другие талантливые сверстники.

Лет шестнадцати, сообщает  Н.  Пузанов в издании «Петр Яковлевич Чаадаев и его миросозерцание», «юноша был одним из самых блестящих молодых людей московского большого света и слыл одним из лучших танцоров. Он уже тогда отличался тем аристократизмом внешнего вида, светски-непринуждённой изящностью костюма, манер и поведения, которые не утратил до самой смерти. В сочетании с гордой  независимостью суждений личность Чаадаева приковывала  к себе взгляды». Этим он во многом  был обязан своей библиотеке, ставшей широко известной  в среде библиофилов. «Этот молодой аристократ был уже удивительно начитан и поражал резкой своеобразностью ума, - пишет упоминавшийся выше М. Гершензон. - Это был ум строгий и дисциплинированный как бы от природы, почти не русский ум: в нём не было и следа той распущенности и задушевной мечтательности, которая характеризует славянское мышление».

По окончании университетского курса оба брата были приняты  подпрапорщиками лейб-гвардии в Семёновсикй полк. Оба участвовали в сражении под Бородиным,   Тарутиным и Малым Ярославцем, под Кульмом и Лейпцигом. Биограф Чаадаева М. Жихарев в журнале «Вестник Европы. Г. 6 1871, т.4  писал: «Храбрый обстрелянный офицер, испытанный в трех исполинских походах, безукоризненно благородный, честный и любезный в частных отношениях, он не имел причины не пользоваться глубокими, безусловными уважением и привязанностью товарищей и начальства».

 

По всем статьям, успешная военная карьера была ему гарантирована.  Пётр Чаадаев перешёл в гусарский лейб-гвардии полк и в 1817 году был назначен адъютантом к командиру гвардейского корпуса, генерал-адъютанту Васильчикову. Полк Петра Чаадаева был дислоцирован  в Царском Селе и здесь, в доме Карамзина, он познакомился с лицеистом последнего курса Александром Пушкиным, о котором слышал так много лестных слов  от Грибоедова. Тема продолжительных бесед с поэтом отражается в трёх посланиях Пушкина к Чаадаеву, они характеризуют как автора, так и его адресата глубокими мыслителями и настоящими патриотами своего Отечества. 

Ближайшие четыре года, проведённые Чаадаевым в Петербурге  (вплоть до выхода в отставку в 1821 году) были самым счастливым временем жизни. Его близость к Васильчикову, обширные связи и личное знакомство с великими князьями сулили ему блистательную карьеру по службе; его знал и государь, прочивший его, как говорили, к себе в адъютанты. Но он предпочитает отставку, мотивация которой вырисовывается из письма к любимой тётушке (цитата взята из книги Гершензона): «Дело в том, что по возвращении императора меня должны были действительно назначить флигель-адъютантом к нему; так говорил, по крайней мере, Васильчиков. Я счёл более забавным пренебречь этой милостью, нежели добиваться ея. Мне было приятно выказать пренебрежение людям, пренебрегающим всеми. <…> Вы знаете, что я слишком честолюбив, чтобы гоняться за чьей-нибудь милостью и за пустым почётом, связанным с нею». 

 Самое интересное в Чаадаеве – биография его философских идей и политических воззрений, которые менялись на протяжении его жизни. При этом, как отмечают историографы, они ни в коей мере не зависели от конъюнктуры. 

Скажем, многие считали Чаадаева убеждённым декабристом, да и как, казалось бы, иначе? Влияние, оказанное на нашу молодёжь пребыванием в Германии и во Франции во время войны с Наполеоном, было огромным. «Известно, какою горечью наполнились сердца этих офицеров, когда по возвращении они новыми глазами взглянули вокруг себя и увидели порабощённый народ, погрязшее в материализме общество, невежество, грубость, произвол повсюду», - пишет Гершензон. Чаадаев вращался в кругу декабристов, многие из которых были его друзьями, в какой-то период был членом тайного общества.  Само собою разумеется, Пётр Яковлевич был и масоном: такова была тогдашняя мода, и большинство будущих декабристов следовали ей.

Но если для одних новые политические веяния  являлись предметом поверхностного увлечения, то Чаадаев с присущей ему глубиной проработал в тиши своей библиотеки вопрос возможности насильственного свержения власти. «Трудно судить о том, принял ли бы Чаадаев при нормальных условиях прямое участие в декабрьском мятеже. Он был по натуре человек кабинетный, лишенный активности; его ум, созерцательный по преимуществу, едва ли был способен отдаться во власть фанатическому убеждению, направленному на достижение практической цели. «Ветренной толпы бесстрастный наблюдатель», вечно самоуглублённый и разочарованный Онегин – таким видел его Пушкин.

Как стратег и мыслитель Чаадаев пошёл дальше «практиков» декабризма.  Он написал свои «Философические письма» - без всякой надежды пройти тенеты цензуры и быть напечатанным. В рукописном варианте Чаадаев рассылал свои размышления самым проверенным друзьям. И вдруг без всякого участия с его стороны в 15 номере «Телескопа» за сентябрь 1836 года было напечатано без имени автора первое «Философическое письмо» - единственное, где речь шла о России.

 Известно, какую бурю оно вызвало и в обществе, и в правительственных сферах. Дома у Чаадаева был произведён обыск, изъяты все бумаги для отправки в III отделение. Николай II о статье выразился так: «Прочитав статью, нахожу, что содержание оной – смесь дерзостной бессмыслицы, достойной умалишённого». Целый год за Чаадаевым велся медико-полицейский контроль, он был снят при условии «не сметь ничего писать».

«Современники окарнали мысль Чаадаева и грубо вульгаризировали ту часть ея, которая одна оказалась им по плечу, - пишет Гершензон. Понял, один из немногих,  Пушкин: «Он сразу уловил самую сердцевину учения Чаадаева – идею имманентного действия духа Божия в истории человечества – и возражает ему, становясь на его собственную точку зрения. Наша обособленность от Европы, вызванная религиозными причинами, не была, - говорит он, - несчастной исторической случайностью; у нас было особенное призвание, которое только под этим условием и могло осуществиться:  России было предназначено спасти христианскую цивилизацию от татарского разгрома, - вот почему она должна была по воле Провидения, исповедуя христианство, жить отдельно от христианского мира, ”чтобы наше мученичество ни на минуту не нарушило энергического развития католической Европы”».

Сороковые годы были разгаром славянофильства, и Чаадаев не мог не направить свои полемические стрелы в эту сторону. «Однако главной мишенью его нападок были не исторические ошибки и реакционные вожделения славянофилов: его ужасала больше всего та атмосфера национального самодовольства, в которую они погрузили общество. Он, любивший в России только её будущее, т. е. её возможный прогресс, не мог без боли смотреть на эту духовную сытость; в корне враждебную всякому прогрессивному движению и искажавшую народный характер», - читаем в раритетном издании  «П. Я. Чаадаев: жизнь и мышление».

Выбитый из колеи нападками многочисленных критиков и цензуры, Чаадаев едет в путешествие по Европе в надежде привести в порядок нервы и подлечиться.  Вскоре по прибытии за границу он написал брату радостное письмо, на которое получил следующий ответ: «Если ты из чужих краёв сюда приедешь такой же больной и горький, то тебя надо будет послать уже не в Англию, а в Сибирь».

Путешествуя, Чаадаев переписывался не только с коллегами по перу. Интереснейшее письмо к нему композитора М.Глинки представлено в исследовании «Новые материалы о П.Я.Чаадаеве» (1896). Раздел коллекции Президентской библиотеки «Воспоминания о П. Я. Чаадаеве» предлагает также «Мои воспоминания» барона А. Дельвига, мемуары Д. Слонимского, М. Ковалевского, Н. Полонского и др. Практически все тяготеющие к личности Чаадаева современники осознавали,  по мнению автора книги  «П. Я. Чаадаев: жизнь и мышление»,  что  «он не смешивался, не сливался с этим обществом. И каждый понимал, что это – не внешнее своеобразие, а естественная замкнутость чрезвычайно оригинального и личного мировоззрения, продуманного до конца и принятого бесповоротно. Чаадаев был не просто человеком с убеждениями, а человек, без остатка сливший свою личность со своим убеждением».

 

 

  • слайд 1 
  • слайд 3

Главное меню

Мировые новости

Statistics

ОС : Linux v
PHP : 5.2.17-pl0-gentoo
MySQL : 5.6.43-84.3-log
Время : 04:09
Кеш : Включен
GZIP : Выключен
Просмотры материалов : 6352176